|
«Тщательно скрываемое Великое Медицинское Открытие...»
сказание о методе Бутейко
<< на предыдущую страницу |
на следующую страницу >>
Содержание:
III. Страница третья: Начало перестройки!
Глава 21 Каков моральный облик ученого - таково и доверие к его исследованиям.
Глава 22 Великий Сеченов и невеликие потомки…
Глава 23 Военный фельдшер посрамил ученых доцентов!
Глава 21 Каков моральный облик ученого- таково и доверие к его исследованиям!
Бутейко достал с полки нужную книгу.
И открыл, помеченную белой закладкой страницу.
- Вот послушай, как Лавуазье здесь прославляют. Пишут, что он французский химик. Член Парижской академии наук.
И вот ведь, что интересно, Сергей. Смотри.
Статья начинается с того, что Антуан назван французским химиком.
Ну уж коли так. То дальше так и просятся строки о том, что он закончил химический факультет университета.
Раз уж химик, да член Академии- значит химия есть его основное призвание. И образование тому должно соответствовать…
Ан нет. Нимало не смущаясь вслед за этим высокопарным заявлением редакция сборника пишет, что окончил наш химик… почему-то юридический факультет Парижского университета! А вот по химии-то всего лишь слушал курс лекций в каком-то там Ботаническом саду в Париже…
Ну это за каких же неосведомленных болванов надо принимать читателей, чтобы вот так вот нагло черное за белое выдавать!!
Окончил полноправный юридический факультет, но юристом никто не называет.
Всего-то прослушал какой-то там явно факультативный курс химии аж в Ботаническом саду.
И… нате вам, пожалуйста,- уже известный химик. Да еще и академик! Немного я встречал академиков –химиков с дипломом юриста в кармане.
А ниже –то и того трогательнее. Директор управления порохов и селитр. Про генерального сборщика налогов умолчали…
На свои средства создал прекрасную химическую лабораторию, ставшую научным центром Парижа.
Бутейко заулыбался. –Этак и я, пожалуй, свою бы лабораторию создал, если бы стену вокруг города для лучшего сбора налогов воздвигнул.
Но вот не пишут здесь составители ни про какую стену.
Ни про какие налоги. Ай яй, яй, какая необъективность и забывчивость. И про то, как помогал порохом со стен Бастилии простой народ обстреливать… Тоже ни слова.
Так только вкратце. Был,мол, сторонником конституционной монархии. Во время Великой французской революции казнен по приговору революционного трибунала.
Костантин Павлович устремил взгляд высоко вверх.
- Ах ты надо же какие мы белые и пушистые. Мы не народ расстреливать собирались. Мы просто за конституционную монархию радели…
Бутейко очень старался, чтобы я получше понял моральную сторону человека, много лет назад явно переоценившего роль кислорода.
-А дальше-то, дальше-то, что в известном справочнике об ученом, укравшем славу открытия кислорода у англичанина Пристли пишут…
Не написали ведь прямо- извините, но Лавуазье присвоил себе, и весьма незаслуженно, пальму первенства в деле открытия самого кислорода. Извините, но он просто обокрал англичанина Пристли.
Нет! Вот так-то не пишут. А пишут иносказательно, что, мол, с целью проверки опытов Шееле и Пристли Лавуазье в 1774 году получил кислород. Установил его природу, как химического элемента…
Константин Павлович потряс толстой книгой в воздухе.
-Так что все-таки в этих строках главное? Что Лавуазье просто проверил Пристли. Или то, что,проверив, забыл о Пристли и уже от своего имени установил природу кислорода, как химического элемента?!!
Не дает нам справочник ответа на столь жгучий вопрос.
Константин Павлович призадумался.
-Ну и вот, смотри.-Бутейко поднес справочнике ко мне поближе.- Вот этот самый роковой вывод. Видишь, как написано: « Лавуазье доказал, что процесс дыхания подобен горению. И что образование углекислого газа при дыхании является главным источником теплоты в живом организме»!
Все, ну все в этой заключительной фразе шиворот навыворот. Процесс дыхания резко отличается от процесса горения, где кислород действительно играет главную роль.
В процессе дыхания наоборот углекислый газ играет роль наиважнейшую. И углекислый газ является не главным источником теплоты в организме, а главным регулятором правильности обмена веществ!!
Ничего не понял о роли углекислого газа генеральный откупщик налогов! А вот туману навел на долгие десятилетия.
И еще, Сергей, вот помяни мое слово. Еще одним лозунгом Лавуазье со временем могут воспользоваться недруги моего Окрытия роли углекислого газа в человеческом организме.
Лавуазье не просто украл открытие кислорода у Пристли. Он же доказал, что атмосферный воздух состоит из кислорода и удушливого воздуха,а точнее азота.
Константин Павлович нахмурил лоб.
-Ты видишь, что и сейчас, при моей жизни, продолжают восхвалять кислород! И продолжают считать углекислый газ вредным газом…
Так вот я думаю, что когда меня не станет, может прийти такая пора, что захваливать кислород будет уже не очень удобно. Так знаешь, что тогда произойдет?
Великий ученый посмотрел на меня как то особо пронзительно.
-Даже тогда мои оппоненты не станут хвалить углекислый газ! Не признают его главным газом для метаболизма.
Раз уж несколько померкнет слава кислорода- начнут, чего доброго, восхвалять вот этот второй компонент атмосферного воздуха. Азот прославлять будут. Или его соединения с кислородом.!!
Им ведь- фальсификаторам, все едино. Что кислород, что азот славить. Лишь бы только углекислый газ увести с первого плана! Лишь бы только затушевать, укрыть завесой умолчания Открытие Болезней Глубокого Дыхания.
Лишь скрыть от больных, что болеют они именно от недостатка углекислого газа в человеческом организме!
Вот чего ни в какую не хотят признавать мои оппоненты ни при живом Бутейко. И не захотят тем более, когда Бутейко не будет!
Поэтому я как мог раскрыл тебе всю ученость… Лавуазье.
Постарайся не забыть этого нашего разговора.
Не зря ведь я тебе документ старшего методиста-ревизора выдал. Оправдывай доверие.
Глава 22 Великий Сеченов и невеликие потомки…
Я и не забывал об этом нашем разговоре никогда. А особенно я вспомнил о нем начале мая 1989 года.
Вспомнил и о Лавуазье. Вспомнил и о нашем великом физиологе Иване Михайловиче Сеченове….
Вот кого уважал и высоко ценил как ученого Константин Павлович Бутейко!
Если про Лавуазье он говорил больше в негативном плане, то… То об Иване Михайловиче Сеченове всегда отзывался с восхищением.
-Сеченов начинал свои исследования с изучения вопроса о состоянии углекислого газа в крови!-Частенько повторял Константин Павлович.
-Двадцать пять лет своей научной жизни он посвятил непрерывному изучению закономерностей растворения, связывания и транспорта угольной кислоты кровью!!- обычно добавлял при этом Бутейко.
- А что такое угольная кислота- это углекислый газ, соединившийся с водой в человеческом организме,- пояснял автор Открытия Болезней Глубокого Дыхания.
-То есть Иван Михайлович Сеченов четверть века изучал
поведение углекислого газа в человеческой крови.-В этом месте Константин Павлович делал особое ударение.
- Подходил он вплотную и к изучению процесса дыхания.
Исследовал обмен газов при ходьбе человека.- С удовольствием продолжал Константин Павлович.
-Даже аппарат портативный для этих исследований Сеченов вместе со своим учеником Шатерниковым придумал.
И на грудном станке этого аппарата был помещен поглощатель углекислого газа, который при ходьбе выдыхал человек из легких.
Сеченов так увлекался изучением углекислого газа, что даже свою любимую женщину порой из-за него забывал-, нередко вспоминал Константин Павлович.
- Даже в письме ей писал, что оставил, мол, ее бедную в этот раз без весточки, потому что изменил ей из за СО2…
Вот как человек углекислым газом и его ролью был захвачен!-Гордо заканчивал Бутейко.
И каково же было ему встретить дикое непонимание его теории о решающем значении роли углекислого газа при дыхании человека в ялтинском санатории-институте имени Сеченова!!
Мы приехали туда утром 4 мая 1989 года. Сразу после окончания ялтинской научно-практической бутейковской конференции.
Три дня подряд перед этим Константин Павлович выступал со своими докладами где только можно и в самой Ялте, и в прилегающих к ней санаториях. Он до того выдохся и устал доказывать очевидное, что практически полностью потерял голос…
Через три часа мы всей бутейковской группой должны были уже вылетать на конференцию в Киев. И все же Бутейко не отказался выступить перед отлетом в институте-санатории имени Сеченова, что располагался на левой окраине Ялты. На высокой скале, которая круто обрывалась прямо в голубое Черное море.
Остановка автобуса была внизу. И мы всей бутейковской группой долго поднимались вверх в гору по серпантинной дороге. Только Константин Павлович с сопровождавшим его профессором Федоровым проехал до самого института на серой волге.
Мы поднимались в гору. А внизу полукругом плескалась вода Ялтинского залива. И сама Ялта раскинулась по его округлой дуге. В Ялте больше всего солнечных дней. Но этот день четвертого мая 1989 года с утра не был солнечным. Какая-то сиреневая дымка тумана наползала на Ялту.
Наконец-то дорога уперлась в железные ворота с табличкой « Институт И.М. Сеченова».
Меня прямо охватил какой-то восторг! Как же? Наконец-то моя нога ступает на землю института, носящего такое священное имя!!
Мы прошли в ворота. Увидели несколько серых многогоэтажных зданий. У главного из них остановилась белая Волга. Из нее вышел изрядно уставший за эти три дня Ялтинской конференции Константин Павлович и профессор Федоров.
Федоров был хорошо известен в институте Сеченова.
Он подвел Бутейко к руководству института. Несколько человек в белых халатах окружили опально известного изобретателя. Потом все мы прошли на второй этаж главного серого здания. В конференц зал. Окна зала выходили на выступ скалы. А за ним угадывалось довольно бурное сегодня Черное море.
Бутейко пригласили к трибуне. Константин Павлович, прищурив свои воспаленные от недосыпания глаза, огляделся. С одной стороны вроде бы можно было порадоваться тому факту, что небольшой- человек на сто конференц зал был забит до отказа. Правда пятую часть публики составляли те, кто посетил в эти дни бутейковскую Ялтинскую конференцию. Но и незнакомых слушателей тоже хватало. Нам- ближайшим ученикам Константина Павловича, сидячих мест не хватило.
Но мы бы даже были довольны тем, что так велик интерес к Учителю. Но… Но все дело смазывали реплики врачей института Сеченова. Тех самых врачей, многие из которых за недостатком мест тоже стояли к нам в самый притык.
Увы! это были отнюдь не одобрительные и не благожелательные реплики!
Еще раз напомню- Константин Павлович приехал сюда уже вконец измученный техдневной ялтинской конференцией.
Голос был потерян почти начисто.
Но профессор Федоров уж очень просил Бутейко выступить в ялтинском институте имени Сеченова. И великий ученый не смог отказать.
Казалось бы хозяева конференц-зала должны были понимать, как может чувствовать себя большой ученый после непрерывных докладов на большой аудитории в течение целых трех дней. К тому же они еще и приходились на первомайские праздники. Должны были бы понимать и вести себя соответственно.
Но понимать сотрудники института, как вскоре выяснилось, похоже, ничего не хотели. Скорее наоборот…
Константин Павлович,не смотря на сорванный голос, начал читать полновесную лекцию. Объяснил здешним врачам суть своего Открытия. Пояснил, что главной причиной астмы, гипертонии, диабета и еще многих болезней является дефицит углекислого газа в организме больного.
Дефицит, вызванный их чрезмерно глубоким дыханием.
Было видно, с каким трудом дается лекция легендарному первооткрывателю. Он напрягал буквально последние силы, чтобы врачи института смогли и услышать, и понять его.
Однако, услышать-то его в зале услышали. А вот до понимания дело так и не дошло.
Не успел еще Бутейко как следует все рассказать, как высокий врач с длинными рукавами белого халата поднял вверх правую руку. Вся его поза выражала явное нетерпение и возмущение.
-А вам известно, что астма бывает нескольких видов?
Инфекционно-аллергическая, атопическая, сердечная…
И что же все эти ее разновидности имеют только одну названную вами причину?
Надо было видеть и слышать, как и каким подсмеивающимся тоном был задан этот вопрос. Стоявшие рядом со мной другие сотрудники института живо поддержали своего коллегу. Да, да, мол, поясните.
-Да! Я ответственно заявляю, что главной причиной у всех этих разновидностей астмы является дефицит углекислого газа в альвеолах легких, вызванный глубоким дыханием больного!!- Уставший до предела Константин Павлович выпрямился и старался говорить как можно громче.
-Ну это уж, извините, полная ерунда,- как бы про себя, но так, чтобы слышали многие, отреагировал вопрошавший.
И стоявшие вокруг меня врачи института его дружно поддержали.
-Ерунда, такого не бывает… У нескольких видов астмы одна и таже причина. Абсурд! Это не научно,- неслось со всех сторон.
- И тем не менее это так,- уже начиная подкашливать от перенапряжения голосовых связок стоял на своем возмущенный такой реакцией Учитель.
-И мне весьма странно, что здесь, в институте имени Сеченова, не хотят понять ведущей роли углекислого газа в процессе дыхания. Ведь Иван Михайлович столько лет посвятил исследованию именно углекислого газа в крови человека.-Бутейко бил своих оппонентов казалось бы наповал. Но упоминание имени Сеченова провокаторов не смутила.
А по всему уже было видно, что здесь была четко запланирована как раз провокация. Врачей, видать, крепенько науськали перед приездом Бутейко. Там, мол, внизу в Ялте вы могли три дня морочить головы южным простофилям… Но здесь, на горе, поближе к Богу вам такое не позволят. Это вам научный институт, а не фунт изюма!
Глава 23. Военный фельдшер посрамил доцентов….
Я видел, как уже раскраснелась от волнения Людмила Дмитриевна. Она как всегда стояла поблизости от Константина Павловича. И для нее такой более чем холодный прием тоже, конечно, был полной неожиданностью.
Она хотела было уже вмешаться. И что-нибудь сказать в защиту Бутейко. Но ее опередил другой наш соратник.
Обстановка в зале накалялась. Усталый вконец Константин Павлович был к тому же еще крайне обижен.
Руководство института ехидно переглядывалось между собой. Мол, неприятно, конечно, что гостя вот так вопросами шокируют. Но что поделаешь- здесь научный институт. А наука вещь не всегда сладкая…
Зарумянился от смущения и ялтинский профессор Федоров. Ему-то было стыдно вдвойне. Это ведь он буквально тащил сюда измученного конференцией Бутейко.
И вот на тебе. Хозяева всех отблагодарили…
И вот в этот то психологически весьма напряженный момент к трибуне, расталкивая ехидствующих врачей, протиснулся наш соратник в черном костюме. На фоне белых халатов он смотрелся особо эффектно.
На вид лет пятдесят. Вихрастые русые волосы. И большие возмущенные до предела глаза.
Это был Валентин Михайлович Осадчий. Наш бутейковец-методист из Одессы. По специальности военный фельдшер.
Мне кажется, что профессору Федорову тоже можно было бы попытаться остановить совершенно неприкрытые нападки на Константина Павловича своих коллег в белых халатах.
Все же профессор. Житель Ялты. В институте его хорошо знали.
Но профессорская этика , видимо, удерживала его от обострения отношений с институтом. Мы-то все через два часа улетали на конференцию в Киев… А ему-то среди них жить и работать.
Осадчий все взял на себя. Он в Ялте не жил. А как военный фельдшер он этих штатских охальников не боялся.
Когда он пробился к трибуне, вид у Валентина Михайловича был столь решительный и воинственный, что насмешники и скептики института невольно сбавили тон своих колкостей и недружелюбия.
-Допытываетесь, значит, до причин всех трех видов астмы? Сомневаетесь в методе Бутейко!,- грозно и с намеком на последующий взрыв эмоций начал опытный фельдшер.
-Любите же вы, однако, господа, показать при каждом случае свою ученость. Думаете вас за руку никто не поймает…
В зале стало почти совсем тихо. Белохалатная снобствующая институтская интеллигенция, почувствовала, что сейчас их будут громить…
И отнюдь не по профессорски!
-Вас вон здесь сколько собралось… Все в белых халатах.
Все при врачебных дипломах! А знаете ли вы, господа, что я трижды лежал в вашем институте-санатории после войны?
Лежал с тяжелейшей бронхиальной астмой. И куча таких ученых, как вы, всякий раз ставила мне разный диагноз!...
Валентин Михайлович даже побелел от волнения.
-То астма такая-то, то этакая. И за все три длительных отлежки в ваших стенах мне астму ни грамма не подлечили!! Ни такую, ни разэтакую…
А теперь вы великого ученого Константина Павловича Бутейко вопросиками каверзными осыпаете!
Да как вам не стыдно?!
Именно на МЕТОДЕ Константина Павловича Бутейко я избавился от той страшнейшей астмы, от которой ваш институт меня трижды не мог избавить!!!
Трижды, господа хорошие…
-Ну наговорить-то всякого можно,- попробовал остановить военного фельдшера тот самый белобрысый врач, что так дотошно интересовался тем, от каких же видов астмы спасает больных метод Бутейко.
-Наговорить!,- Осадчий на этот раз побагровел.
-Я сейчас возьму вас лично за руку и мы пройдем в картотеку. И вы мне лично, понимаете, лично ответите за каждый диагноз, который там ваши коллеги поставили.
И за то, как они меня лечили, и с каким результатом.
Белобрысый эскулап прикусил свой нехороший язык.
Отвечать за содеянное ему явно не хотелось.
Профессор Федоров пребывал в сильном смущении.
Такого конца лекции знаменитого Бутейко он никак не ожидал в институте Сеченова.
Приуныло и руководство института. Правда совсем по другой причине. Они-то как раз и готовили скандальный конец бутейковского доклада. Но… при этом считали, что оконфузится автор метода, а никак не их известный институт.
С тяжелым чувством мы покидали территорию института.
Константин Павлович сел на «Волгу» и уехал в аэропорт.
А мы опять пешком пошли вниз к остановке автобуса.
Уходя я еще раз бросил прощальный взгляд на табличку на воротах. «Институт им. И.М.Сеченова».
Бог ты мой! Знал бы Иван Михайлович Сеченов насколько сотрудники института, носящего его имя, не верили в важность углекислого газа!... Того самого СО2, которому он посвятил двадцать пять лет своей жизни.
<< на предыдущую страницу |
на следующую страницу >>
© all rights reserved
! Жизнь без таблеток и скальпеля !
Открыта запись на обучение методу Бутейко с получением «Практического видео-курса метода Бутейко»:
курс поможет без лекарств устранить или серьезно облегчить: астму, бронхит, аллергию, гипертонию, ИБС, стенокардию, женскую патологию,...
запись на курс обучения >>
читать отзывы о курсе >>
|
|
